Пример главы
Предисловие к русскому переводу
Перевод и издание книги Николса — это событие в жизни церкви евангельских христиан — баптистов на постсоветском пространстве. Иван Вениаминович Каргель для нас — великий богослов, миссионер, пастырь и пророк, определивший, как считается, больше половины евангельского пробуждения в России XIX — XX вв., сформулировавший исповедание нашего евангельско-баптистского братства. О его жизни и трудах можно прочитать в четвёртом выпуске Альманаха по истории баптизма, изданном в «Библии для всех» в 2009 году.
Мои родители учились у Каргеля и Проханова на Библейских курсах в 1927-28 гг., а в 1929 г. курсы были уже закрыты, И.В. Каргель выслан, КНИГИ его запрещены, рукописи уничтожены. Когда я уверовала в 1976 году, отец, как великую ценность, дал мне почитать свой конспект лекций Каргеля по Откровению апостола Иоанна. Я тогда ничего не поняла, кроме ТОГО, что автор — великий человек и что есть уровень мышления бесконечно более высокий, чем мой, научно-советский.
В перестройку открылась возможность печатать книги христианского содержания, и я превратилась в неутомимую ищейку — книг не было! Христианских библиотек не было. Архивы были закрыты. Я стала искать по домам, сундукам и чердакам, что осталось и не было уничтожено при обысках и допросах, наладила связи с Украиной, где было последнее жилище Каргеля, и сестра Ирина Скопина стала посылать мне рукописи. Первую книгу Каргеля «Свет из тени будущих благ», найденную в сундуке гатчинского пресвитера, мы издали репринтно, потом напечатали присланные рукописи, получилось целое Собрание сочинений, а потом, вдогонку, ещё несколько книг: «Закон духа жизни» (толкование на Послание к римлянам апостола Павла), сборник «Лекции, беседы, письма». Это всё отдельная история. А потом — наш альманах, посвященный Каргелю. И вот теперь перед вами книга американского исследователя Николса.
Предлагаемая читателю книга — уникальна. Грегори Николс знает нашего брата Ивана Вениаминовича Каргеля так глубоко и так сердечно, как не знаем его мы, кроме тех, кто знал его лично при жизни (я имею в виду адресатов его писем). У Николса есть то, чего не было у меня, — переписка с женой, с Пашковым, доступ ко многим архивам, знание той стороны жизни Каргеля, которая нам неизвестна, — его духовные связи со многими европейскими евангельскими движениями, восприятие всего мира как готовящегося к Пришествию Христа . Это было его время!
Каргель много ездил, и мы воспринимаем его как странствующего евангелиста, способствующего образованию новых церквей. Но он также в своих путешествиях много преподавал, целыми курсами по несколько месяцев. Николе в своей книге рассматривает другой аспект его поездок— Каргель собирал единый Союз из любящих Господа возрождённых людей, и надо сказать, эта идея никогда не уходила из пашковского богословия начиная с самого первого, объединительного съезда 1884 года.
Николе назвал свою книгу о Каргеле «Развитие русской евангельской духовности» и поместил Каргеля в центр этого процесса, поскольку, где бы он ни служил и куда бы ни направлялся: в Прибалтику, на Кавказ, в Сибирь или в последнее своё пристанище — на Украину — он везде стремился вложить в сердца людей жажду по Богу, уверенность в Его близости к нам во всех событиях жизни, а не только на молитвенных собраниях.
Николс подробно рассказывает о том, что неизвестно у нас широкому читателю, — о «духе Кесвика», сердцевине английского движения Святости, лидерами которого были Джесси Пени Льюис и Ивен Роберте, но книги их у нас не переиздавались, поэтому исследования Николса очень ценны, особенно потому, что идеи Кесвика пронизывают все работы Каргеля об освящении. Слава Богу! В начале XX века в общинах верующих преобладала интеллектуальная вера, не сопровождаемая Духом Святым. Каргель считал, что нельзя довольствоваться одним спасением от гибели и гнева Божьего, нам нужно полное спасение, полная отдача Господу и Спасителю: Он не только наш Спаситель, но и Господь, Господин. Именно эта отдача становится сразу видимой в отношениях христиан друг ко другу! Каргель поощрял молитвы христиан друг за друга, совместные трапезы, участие в нуждах, взаимное ободрение и назидание.
Николс, в отличие от всех евангельских историков, обратил внимание на решающую роль жены Каргеля, Анны, в том внутреннем перевороте, который в нём совершился в первый же год семейной жизни. Также автор большое внимание уделяет семье Каргеля, о которой мы не знаем совсем ничего.
Единственное, что я узнала о нём в нашей церкви, — то, что он был подобен Мелхиседеку и никто не знал, кто он и какого роду и племени... Тогда я и занялась собирательством его книг и внимательным, медленным их чтением, надеясь найти там хотя бы намёки, обмолвки, датировки по событиям его жизни. И кое-что мне удалось. Результаты этих поисков изложены в четвёртом выпуске Альманаха по истории русского баптизма, изданном в «Библии для всех» в 2009 г. Более полные и точные сведения благодарный читатель найдёт в книге Николса.
Я могу сделать лишь одно дополнение. Дочери Каргеля у нас известны, любимы и высоко чтимы. Они были семьёй Каргеля и сами собой являли то воспитание, которое получили в семье, и те наставления, которые были ими глубоко восприняты. И Мария, и Елизавета были дивом дивным для всех окружающих, как и вся их маленькая семья. Они никогда не связывали своё отношение к Богу с Его материальными дарами. Они могли сердечно благодарить Его за пищу, хотя на столе перед ними стоял пустой чай, с которым даже нечего было съесть. Зато они спрашивали Его о каждом своём шаге: куда идти, и с кем встречаться, и от кого принимать помощь, и чьё приглашение принять, и кого к себе пригласить.
Елену, старшую дочь, расстреляли в 1937 году, а Мария и Елизавета были в сибирской ссылке до самой смерти. «Мы о всех своих нуждах говорим Господу», — отвечали они на предложение помощи. Будучи больными и старыми, они всё ещё сажали бесконечную картошку и капусту, ходили в магазин со скоростью улитки и были всем на удивление так тихи и бесшумны, что об этом вспоминалось многие годы спустя. Они никогда никому и ни на что не жаловались! Так были с детства научены. От них остались немногие письма, в которых каждая строчка потрясает. Они являли собой ту евангельскую духовность, о которой писал их отец, стараясь, чтобы Христос изобразился в слушающих.
Марина Сергеевна Каретникова, историк евангельского движения, Санкт-Петербург